Кто такие " Духи" в армии? Почему когда папу о чем то расспрашиваешь (об армии) он говорит " военная тайна" и получил лучший ответ
Ответ от Алекс Алекс[гуру]
"Духи" в армии - это новобранцы, которые первый раз служат и топчут сапоги, над которыми издеваются все сержанты и т. д.
Ответ от Ётарый Паха
[гуру]
" Духи" в армии-новобранцы.
Ответ от Јаолинь
[гуру]
духи -солдаты в первые полгода службы, мало приятный статус
Ответ от Ѐоман Яровой
[гуру]
Тебе это не грозит! Так что не мучайся
Ответ от [email protected]
[гуру]
новобранцы принявшие присягу
Ответ от Cергей Рыльцев
[гуру]
дух-это новослужещий, только что принявший присягу до того как не отслужишь полгода
Ответ от АЛЕНА
[гуру]
Видать в армии вашему папе было хреново, вот он и не хочет о плохом вспоминать. А вам на что? Пойдете служить, все на себе испытаете.
Ответ от Kot Vredniy
[гуру]
«Запахи» , «дрищи» , «духи бесплотные» , «карантины» - военнослужащие, которые проходят карантин до присяги.
«Духи» , «слоны» (ВМФ) , «салаги» , «зелень/зелёные» , «бобры» , «салабоны» , «гуси» (ЖДВ) , «васьки» , «отцы» , «малыши» , «ежи» , «воробьи» (ВВ) , «чеки» (ВВ) , «чекисты» (ВВ) , «щеглы» , «ЧИЖи» (бэкроним от «человек, исполняющий желания») - военнослужащие, прослужившие до полугода.
«Слоны» (ВДВ и ВВ) , «помоза» , «шнурки» , «гуси» , «вороны» (ВВ) , «караси» (ВМФ) , «молодые» , «салабоны» , «моржи» , «щеглы» , «мамонты» - военнослужащие, прослужившие полгода.
«Черепа» , «черпаки» , «годки» (ВМФ) , «борзые караси» (ВМФ) , «фазаны» , «котлы» , «помазки» - военнослужащие, прослужившие один год.
«Деды» , «дембеля» - военнослужащие, прослужившие полтора года. От устойчивого термина «дед» и происходит название явления.
«Дембеля» , «квартиранты» , «граждане» (ВВ) (считаются уже почти гражданскими) : военнослужащие срочной службы, после выхода приказа об увольнении в запас.
На флоте (по крайней мере до 1990 года) иерархических ступеней было ровно 7:
* до полугода - «дух» (по мнению «старших» , cущество бесплотное, бесполое, ничего не понимающее, ничего не умеющее, ничего не знающее, годен только для грязной работы, зачастую беспомощен) ;
* полгода - «карась» (пообтесавшийся в условиях реальной службы боец, твердо знает обычаи, традиции и свои обязанности, но из-за нерасторопности «духов» часто бывает бит) ;
* 1 год - «борзый карась» (службу знает крепко; ответственен за исполнение работ «карасями» и «духами» ; физическому воздействию подвергается в исключительных случаях) ;
* 1 год 6 мес. - «полтора́шник» (первая ступень «неприкасаемых» ; подвергается только моральному давлению со стороны старослужащих за недосмотр за нижестоящими; «полторашник» считается самым злым и беспощадным существом; на этой ступени очень отчетливо проявляются люди с низкими моральными устоями) ;
* 2 года - «подгодо́к» (наиболее либеральная ступень; уставшие от морального напряжения «полтора́шничества» , особо не «заморачиваясь» служебными проблемами, просто отдыхают) ;
* 2 года 6 мес. - «годо́к» , или, как вариант, имевший хождение на ТОФе: «саракот» (видимо, поэтому на флоте «дедовщина» называется «годковщи́ной» ; реально руководящая верховная каста старослужащих; к физическому насилию лично прибегают в исключительных случаях, в основном действуя через «полторашников» ; в свою очередь, неформальное воздействие на коллектив офицерским составом осуществляется исключительно через «годко́в») ;
* 3 года - «профсоюз» , «гражданский» (это «звание» присваивалось после опубликования приказа Министра обороны об увольнении в запас; «годок» сразу после приказа Министра обороны неформально признавался уволенным в запас и снятым с довольствия, но поскольку «волею судеб» вынужден находиться в части, содержался якобы на средства флотского профсоюза; живёт в части или на корабле как гражданское лицо, носящее военную форму) .
Перевод в эту категорию военнослужащих для советского солдата означал начало принципиально нового этапа в службе – «деды» де-юре становились некоронованными лидерами армейского или флотского подразделения.
Нитка вместо ремня
«Дед» – это военнослужащий, прослуживший полтора года. Армейские остроумцы переводили это слово как аббревиатуру «Домой Едут Дембеля». У «дедов» обязательно должен быть «свой» призыв «духов». Как только новички приходили в роту, начинался процесс перевода в «деды» из «черпаков». И если в «черпаки» посвящали ударами солдатского ремня с бляхой (а иногда и реальным черпаком, взятым с кухни), то перевод в «дедушки» был чисто символическим переходным обрядом.
По форме перевод в «деды» напоминал ритуальную «порку» кандидатов в «черпаки». Правда, имелись существенные отличия. При переводе в «черпаки» солдата лупили столько раз, сколько месяцев ему осталось до дембеля. И били бляхой чаще всего от души. Посвященный долгое время не мог сидеть. Если «черпак» произнес во время экзекуции хотя бы звук, перевод считался недействительным.
Будущий «дед» ложился на живот, на ягодицы ему клали подушку. По ним били ниткой, и «дед» должен был орать что есть мочи (якобы от боли). Если процедура перевода проходила, как положено, «дед» считался «правильным». В противном случае старослужащий получал полупрезрительный статус «беспонтового» «деда», над которым смеялись даже «черпаки» и «духи».
Масло – «духам»
Переведенный «дед» должен был исповедовать «стодневку» (стодневный срок до приказа об увольнении его призыва). В столовой это выражалось в том, что «деды» отдавали «духам» свое масло. «Дух» при этом обязательно говорил, сколько «дедушке» осталось служить. Если «молодой» ошибался, масло он не получал, вместо этого его «отоваривали» тумаками, чтобы впредь не забывался. В разных армейских и флотских подразделениях СССР этот ритуал соблюдался неодинаково. Кое-где он выглядел так: «дед» после получения ответа об остатке своего срока службы писал эту цифру черенком ложки на бутерброде и съедал кусок хлеба с маслом. Затем отрезал от припасенного специально для такого случая портновского метра очередной сантиметр. Данный ритуал означал, что у «дедушки» «день прошел».
В некоторых подразделениях советской армии «деды» в «стодневку» брились наголо, как «духи».
Когда проходила вечерняя поверка, вызванный при перекличке «дедушка» произносил цифру (количество дней до «дембеля») – «якать» для старослужащего считалось дурным тоном.
«Бумажными» «дедами» считались выпускники вузов, призывавшиеся на год (в советской армии служили два года, а на флоте — три). По армейским понятиям статус «деда» такой воин должен был получить уже через полгода службы. В армию призывали до 27 лет, и если возраст служивого переваливал за четверть века, он именовался «дедом в натуре». Таких, как правило, старослужащие не трогали.
Гармаш повредил «дедушку», а Нагиеву отбили почки
Дедовщина, начавшаяся проявляться в частях советской армии и на флоте в 60-70 годах ХХ века, была не везде, поэтому и строгой иерархии по срокам службы, с переводами военнослужащего на ту или иную социальную ступень в зависимости от того, кто сколько прослужил, в отдельных советских войсковых подразделениях не существовало.
Отечественные знаменитости, прошедшие армейскую школу, об этом проявлении неуставных взаимоотношений чаще всего упоминают вскользь или же не говорят вообще. К примеру, пародист Александр Песков рассказывал в интервью, что за время его службы «боевые крещения» «духов» больше напоминали игру, нежели издевательства. А вот актер Сергей Гармаш в армии так отметелил «дедушку», что загремел в дисбат.
Самыми откровенными признаниями о службе в советской армии выглядят изобилующие шокирующими подробностями рассказы актера Дмитрия Нагиева. Мастер спорта по самбо Нагиев попал в часть, где служили 60% уроженцев Средней Азии плюс грузины и азербайджанцы. Спортивная подготовка Дмитрия не только не помогла ему защитить себя – по словам знаменитого актера и телеведущего, его жестоко избивали зачастую именно из-за желания проверить, какой он самбист. Из армии, по признанию Дмитрия Нагиева, он пришел с раскрошившимися зубами и отбитыми почками.
Ни о каких статусах «дух» — «черпак» — «дед» в подобных частях, где преобладали выходцы из среднеазиатских и северокавказских республик, не могло быть и речи – солдатские группировки там формировались по принципу землячеств. Русским солдатам, оказывавшимся в меньшинстве, в таких подразделениях служилось крайне тяжело.
У солдат в армии - своя иерархия, свои негласные звания и продвижение по служебной лестнице. Дорасти до "деда" - не только отмотать положенные два года службы, но и пройти целый ряд обрядов и посвящений: ведь можно и перед увольнением так и остаться бесправным "духом", если не соблюдать неписаные законы.
Первые полгода в армии солдат - ровным счетом никто. "Дух" бесплотный. "Салага". "Шнурок"... Правда, успешно пройденное "первое крещение" может существенно облегчить жизнь новобранцу. В одних частях этот обряд называют "свечка", в других - "клизма". Суть же этого испытания одна и та же: присягнувшие днем на плацу на верность Родине бойцы ночью в казарме держат суровый экзамен. Со вставленным между ягодиц стручком красного перца они должны тихохонько пролежать всю ночь. Чтобы "дедушек", значит, не разбудить и не потревожить.
Если утром испытуемый продемонстрирует неизвлеченную перчину и сможет ходить, то ему присваивают звание "перца". Если не сможет или, не дай боже, попытается симулировать, то так и останется "духом", удел которого - стирать "дедам" носки и заправлять чужие койки.
Второй обряд посвящения ожидает молодого бойца через полгода службы: "деды" торжественно переводят его в разряд "черепа". Салагу ставят на табуретку посреди казармы или укладывают на кровать лицом вниз. Приспускают штанишки и... всего лишь бьют по мягкому месту солдатской бляхой. По окончании ритуала седалище превращается в сплошную гематому со следами двадцати четырех звезд: "деды" бьют во всю силу - год назад они сами прошли через это испытание. Теперь посвященный обретает новые права и возможности. Он уже сам может шугать "духов" и получает поблажки от старших.
Еще через полгода "череп" становится "черпаком" - таким же манером, но получает уже вполовину меньше ударов, да и не с такой силой. Бьют не бляхой, а половником, заблаговременно утащенным из столовой. Говорят, что эта традиция пришла с флота: у кока были помощники, которых он за различные провинности лупил черпаком чуть пониже спины.
Разменяв полтора года службы, ты становишься "дедушкой" - казарменным полубогом. Можешь сам с молодыми развлекаться от скуки: работой и службой ведь "дед" не обременен. Днем может отоспаться в каптерке, а ночью шутки шутить. Например, "велосипед" посмотреть: спящему солдату вставляют между пальцами ног спички или кусочки ваты и поджигают. Бедолага дергает от боли ногами, а "дедушка" смеется: похоже, будто крутит педали.
Еще "деды" любят "сушить крокодила". Это когда "дух", зацепившись руками и ногами за спинки кровати, зависает над лежащим внизу весельчаком. Тот может и пощекотать, и ногой попинать - "крокодил" должен удержаться, во что бы то ни стало. В противном случае его ждет суровое наказание. Могут сделать "лося" (новобранец сводит ладони на лбу, а "дед" лупит его по "рогам"), могут "дрозда выпустить" (бьют в грудную клетку, иногда ногой). Некоторые "деды" заставляют "духов" "смотреть телевизор". Солдат стоит на полусогнутых ногах, в вытянутых руках держит табуретку, на которой стоит трехлитровая банка с водой. Это и есть "телевизор" (нужно еще пересказывать, что там показывают). "Телепередача" рассчитана на 5-10 минут, но, как правило, больше трех никто не выдерживает. А это чревато "лосем" или "дроздом"...
Есть в армии и мирные развлечения. Чаще всего играют в "дембельский поезд". Всю ночь три молодых солдата обхаживают "дедушку", который якобы едет домой. Один покачивает койку, издавая при этом звуки перестука колес поезда. Второй бегает вокруг кровати с фонариком и веткой, имитируя мелькающий за окном пейзаж. Третий исполняет роль проводницы: поправляет одеяло, взбивает подушку, приносит чай и сигареты, поет колыбельные песни. Если "дедушке" жарко, то его обмахивают газетой, если холодно - укрывают одеялом. Утром пассажира "дембельского поезда" встречают с букетом полевых ромашек и с веселой песней.
Иногда разбуженный чьим-то храпом "дед" открывает "охотничий сезон". Один из молодых солдат получает приказ "убить тигра". Вооружившись подушкой, "охотник" со всеми предосторожностями подкрадывается к храпящему и с громким криком лупит своим "оружием" по голове, после чего прячется под кровать. Уже оттуда следует доклад: "Товарищ "дедушка", "тигр" убит. Разрешите идти спать?.."
В танковых войсках "деды" учат молодых водить по ночам "танки". "Духи" ползают под кроватями с куском танковой гусеницы - траком - и забавно гудят и тарахтят, будто танковый дизелек. Иногда их заставляют устраивать "стрельбы" и "лобовые атаки": со стороны это выглядит забавно.
В десантных войсках весьма популярна игра в "подбитый самолет". Лежащий на койке нижнего яруса "дед" наблюдает за полем "боя", на верхней устраивается сам "самолет". Еще один новобранец "стреляет" из табуретки по верхнему ярусу: "Та-та-та-та...". "Подбит!", - кричит "старик" и пинает ногами сетку с матрацем над головой. "Самолет" стремительно пикирует вниз и при ударе о пол громко кричит: "Бабах!" Стрелок-табуретчик докладывает: "Товарищ "дедушка"! Самолет противника по вашему приказанию сбит. Потерь среди личного состава нет..."
В некоторых частях "шнурков" заставляют по ночам работать "парикмахерами" - делать газонам модные прически. "Ежик" должен быть строго определенной высоты, скажем, 2,3 сантиметра. Солдаты вооружаются линейками, ножницами и расческами: если ошибешься, можно получить новую задачу - чистить плац зубными щетками...
Когда до дембельского приказа остается 100 дней, наступает заключительное посвящение: "деда" переводят в "дембеля". Его заботливо укладывают на кровать и бьют шесть раз по причинному месту... ниткой. Теперь каждый вечер после отбоя кто-то из молодых солдат будет забираться на тумбочку и кукарекать оттуда на всю казарму: "Дембель стал на день короче, всем "дедам" спокойной ночи!" Скоро "дедушкам" домой - в обычную жизнь без армейских чудачеств.
Это слово означает вовсе не то, к чему привык наш слух на гражданке. Выражение «черпак» в армии означает такой этап в срочной службе бойца, когда уходит вторая смена дедов с момента его призыва, и он остаётся «у руля» вместе со старшим призывом, на который в бытность его «духанки» приходился основной объём работы, в том числе по обслуживанию дедов.
Психологически это выливается в следующую картину: первый год солдат живёт в атмосфере постоянного психологического давления как со стороны офицеров и прапорщиков, так и, что неизмеримо важнее, со стороны старшего призыва и сержантского состава. Ведь для солдата есть две жизни: под оком командования (день) и в казарме под оком коллектива (ночь); они здорово разнятся. Жизнь в казарме и среди своих обычно сопряжена с наибольшей нервотрёпкой, унижениями, лишениями. Если наказание от офицеров носит эпизодический характер и наступает зачастую далеко не сразу, то наказание от сослуживцев приходит немедленно, достаёт всегда и неизбежно даже за самый мелкий проступок (среди своих ты всегда на виду); оно неотвратимо, и может быть растянуто во времени, и бить по психике снова и снова. Но самое страшное, что наказание здесь даже за совершенно незначительные проступки вполне ощутимое. Однако поступки незначительны только с точки зрения здравомыслящего человека или человека гражданского, далёкого от армейской жизни. В армии человек лишён подавляющего большинства благ, поэтому самые незначительные с точки зрения зажравшегося обывателя блага, а также нестандартные усовершенствования наличных общедоступных объектов (особая большая подшива, нашивка на форму, татуировка) ввиду стандартизации всего окружающего, оказываются для него желанны и невероятно важны, становятся буквально смыслом жизни. За подобные мелочи жизни разворачивается чудовищная по жестокости и психологизму борьба.
Так что боец в армии в первый год службы пребывает в состоянии постоянного психологического напряжения: он лишён даже незначительных доступных в армии благ (печенье на обед забирают деды, новую форму забирают коптёры), ему не позволяют улучшать доступные вещи – любое улучшение встречается враждебно (мол, по сроку службы не положено); унижают, заставляя обслуживать дедов и обеспечивать им шикарную по армейским меркам жизнь; сильно наказывают даже за самые незначительные проступки и ошибки (наказание непропорционально сильнее проступка), причём, и с виной, и без вины. Да что там говорить, просто унижают и издеваются, бьют для предупреждения протеста. В общем, на человека оказывается сильное и постоянное психологическое давление.
И вот представьте теперь состояние такого человека, когда увольняется старший призыв, и он оказывается избавлен от этого постоянного психологического прессинга. Человек слишком к нему привыкает, становится очень пластичным, – на него легко надавить, поэтому он теперь попадает под нажим со стороны офицеров и прапорщиков, которые используют его как буфер при претворении приказа в жизнь. Стремление получить больше заменяется жаждой сохранить достигнутое, поэтому прессинг полностью не исчезает, но ослабевает и приобретает уже иную форму; солдат теперь не столь унижен и на фоне появившихся молодых ощущает себя королём. Но пока что он пребывает в шоке от свалившейся на него благодати и в спешном порядке начинает навёрстывать то, чего он был лишён так долго: черпать, черпать и ещё раз черпать – всеми фибрами души и всеми частями тела. Отсюда и это слово: «черпак».
Черпаки обычно ведут себя с молодыми хуже дедов, так как только-только дорвались до нового уровня социального статуса и ещё не успели к нему привыкнуть. Они и менее дисциплинированны, нежели деды, так как им далеко до дембеля, и они не озабочены ещё предстоящей проблемой увольнения и ожиданием гражданской жизни, тогда как деды, напротив, не только остепеняются, но ещё и стремятся выслужиться, чтобы их уволили хотя бы на несколько дней раньше положенного срока (командир части имеет право добавлять до 5 дней к отпуску).
Отдельная тема – взаимоотношения между дедами и черпаками. В целом, деды оберегают молодых от зверств черпаков, иногда даже схлёстываясь с последними. Поэтому черпаки, если и стараются озадачить чем-то молодых, то делают это очень осторожно, чтобы не попасться: сильный и уважаемый дедушка за такое нарушение субординации не даст спуска даже черпакам.
От работы черпаки всячески стараются уйти и остаются при этом по коллективным законам в своём праве; обычно они работают только тогда, когда работают сами дедушки.